Антон Волков - Битва за Свет [СИ]

Сергей Валерьевич и Гоша, выйдя из машины, немедля сняли автоматы с предохранителей; Клоп приказал Гоше оставаться у машины и держать ухо востро, а сам пошёл в сторону домика, а я за ним. После недавней встречи с бандитами, побывав на волоске от смерти, мне было, откровенно признаться, жутко идти даже те метров семьдесят, что отделяли домик со светом от трассы. Стояла настолько гробовая тишина, что когда откуда-то издалека, в очередной раз, нарушая тишину, замычала корова, я аж подпрыгнул от испуга. Я никак не мог заставить себя поверить в то, что в этом, как мне казалось, гиблом месте живут люди, которые сейчас мирно спят в своих домишках, плотными рядами стоящих слева и справа. Но широченная спина Клопа всё же вселяла уверенность, хотя мы и не были застрахованы от того, что в домике нас могла ждать подобная предыдущей засада. Но всё равно делать ничего больше не оставалось, кроме как идти на подобный риск, ведь в лапах негодяя беззащитная девушка, моя Дашенька, и её нужно было найти, найти любой ценой. Бойцы это тоже прекрасно понимали и готовы были принять риск. Да что там говорить, они же — ветераны, ветераны нескольких войн, и на их счету не по одной спасённой жизни, и, дело понятное, не всегда обстоятельства для выполнения своего воинского и мужского долга благоволили и не сулили им верную погибель, но они выжили. Выжили, выживем и сейчас. Да что им, что нам эта горстка жалких подонков, шакалов, промышляющих разбоем тогда, когда почти настал судный день и люди как никогда беззащитны. От этих мыслей меня подстегнула недюжинная злость. Я сжал кулаки и почувствовал прилив сил. В тот момент я был бы готов накинуться с кулаками на любого негодяя, встреться бы он мне тогда, и мне было бы совершенно плевать, если б его силы хоть вдвое, хоть втрое превосходили бы мои. Наверняка каждый в какие-то моменты жизни испытывал подобные чувства, когда, чувствуя за собой справедливость и правду, готов зубами перегрызть глотки подлецам и мерзавцам.

Автомат Клопа издал уже знакомый мне звук. Это был щёлкнувший затвор, приведший оружие в боевую готовность. Мы чуть слышно переступали ногами, не издавая ни единого лишнего звука. Клоп жестом показал, чтобы я подошёл к окну, в котором как раз и виднелась тонкая полоска света. Я кивнул и, пригнувшись, пробежал вдоль стены и встал слева от окна, которое располагалось аккурат на уровне моей головы. Затем очень медленно, с застывшей в жилах кровью, вытянул шею так, чтобы телом оставаясь за стеной, смочь заглянуть в окно. Я хоть и не показывал виду, но очень сильно боялся, что вот-вот получу пулю в висок. Боялся, потому что что-то мне подсказывало, что нас видели, видели, как мы подъехали и шли к дому. Ну, а в том, что этот дом — ни что иное, как убежище бандитов, я был уверен на все сто. Но каково же было моё удивление, когда заглянув внутрь, я сразу же увидел профиль старухи, сидящей на табуретке у противоположной стены небольшой комнатки возле едва попрыгивающего в открытой печи пламени. Она сидела сгорбленная, в каком-то халате, а на голове её была косынка. Свет, что изначально нас привлёк, и был светом от пламени из печки.

— Там старушка у печки сидит — прошептал я.

Клоп кивнул, затем трижды постучал в дверь. Я наблюдал, как старушка, вздрогнув от неожиданности, поднялась с табуретки и неуклюжей походкой захромала к двери.

— Кто? — из-за двери раздался скрипучий старческий голос. — Кто там?

— Мы ищем похищенную девушку, — ответил Клоп, — не бойся, мать, мы — военные, мы ничего плохого не сделаем. Только спросим кое-чего. Хотите, я покажу в окно своё удостоверение?

Но вместо ответа к большому удивлению мы услышали щелчок открывшегося засова. Дверь приоткрылась. Cгорбленная бабушка с порога бегло осмотрела Клопа, затем и меня, когда я подошёл поближе. На удивление старушка нисколько не испугалась громадного Клопа, в чьей опущенной правой руке был автомат, а только пригласила нас в дом. Крошечные сени домика были завалены каким-то хламом: лопаты, грабли, тюки, тряпки, коробки. Но комната, куда пригласила нас хозяйка, была очень уютной, хоть и совсем крохотной. По углам, сверху, были расставлены образа, рядом с которыми стояли огарки свечей. На стене, что напротив входа в комнату, висели механические часы с кукушкой, на которых было уже четыре часа двадцать минут. В комнате было поразительно уютно и тепло, тепло от печи. Мы с Клопом встали в проходе, не зная куда нам проходить и проходить ли вообще, но старушка скомандовала: "Чего встали, проходите, садитесь!" и указала на крошечный столик у кровати, стоящей аккурат под окном, в которое я и заглядывал. Мы сели на стулья, стоящие у стола, а пожилая хозяйка села на кровать. Клоп залез в нагрудный карман, вытащил оттуда своё служебное удостоверение и, раскрыв его, показал старушке. Но та не стала всматриваться в документ, а, только улыбнувшись мягко, сказала: "Милок, я чувствую, вы хорошие люди. Убери ты свою бумажку, мне и так всё понятно". Мы с Клопом переглянулись, а я не выдержал и сказал: "Да, но времена сейчас, бабуль, такие… И как вы только дверь нам открыть не побоялись, бандиты же ведь кругом!". Старушка на это только улыбнулась и посмотрела на меня так проникновенно, что у меня на душе даже стало как-то легче.

Престарелой хозяйке на вид было не меньше восьмидесяти, но, скорее всего, даже больше. Она была невероятно маленькая по комплекции, ростом едва ли метр шестьдесят. Спина её от преклонного возраста была полукруглой. Лицо, руки её были все в морщинах. Белые как пепел волосы были забраны в пучок на макушке.

— Баба Зоя я, так меня и зовите, — улыбнулась беззубой улыбкой бабушка, — как вас кликать-то? — в каждом слове делая ударение на "о" поинтересовалась она.

— Я Сергей, — отозвался Клоп.

— Меня Антоном звать, — представился я. — У нас беда случилась, мы за помощью пришли, — понимая, что на промедление у нас нет ни времени, ни права, сразу же начал я. Затем я рассказал в трёх словах, куда и зачем мы направляемся, и что с нами произошло этой ночью.

Наверное, вам очень интересно, почему баба Зоя не спала в столь поздний час и почему она вообще открыла нам дверь, когда, казалось бы, ни один нормальный человек не открыл бы теперь дверь незнакомцам среди ночи? У нас с ней завязался разговор, пусть и не очень долгий, — медлить было нельзя, — но после которого всё встало на свои места. Покойный уже сын бабы Зои до "Конца" света ещё связался с нехорошей компанией в их деревне, был не раз судим. Потом он стал безусловным лидером, авторитетом, не только среди местных уголовников, но и даже в недалекой Туле, Ростове… Баба Зоя много слёз пролила над тем, во что превратился её сын, и отреклась от него. Но тот, несмотря на все страдания и упрёки матери, уже не в силах был завязать с преступностью. Но он любил свою мать и всячески оберегал её, обеспечивал и защищал. В конце концов, случилось то, что должно было рано или поздно случиться: с год назад её сына застрелили во время очередного разбойного нападения на какую-то автомобильную колонну. Как же баба Зоя плакала и причитала, когда услышала нашу историю; она узнала в описанных мною подонках своего сына, кляла их, молила Бога о прощении души своего сына, Ивана. После гибели Ивана, лидерство над преступным сообществом взял на себя его лучший друг, который при жизни Ивана был правой его рукой. По иронии судьбы баба Зоя была лучшей подругой матери нового преступного главаря, которая совсем недавно померла. Именно поэтому баба Зоя и могла спокойно доживать свой век в её лачуге, не опасаясь преступников, которые по воле влиятельного друга её сына обходили этот дом стороной. Но самым главным было, конечно же, не то, что мы оказались на "островке безопасности", конечно нет. Главной удачей было то, что баба Зоя могла дать нам какую-нибудь наводку, хоть какую-то зацепку, где искать или кого спрашивать про дислокацию бандитского логова, что помогло бы нам в поисках Даши.

А не спала баба Зоя потому, что несколько часов назад она услышала тревожные звуки за окном: резкий свист покрышек, неожиданно нарушивший ночную тишину и привычное редкое мычание коров, который мгновенно затих. Старушка выбежала из домика, выскочили и несколько соседей. Ничего необычного они не обнаружили, только сбитую собачку, валявшуюся у дороги. Соседи разошлись по домам, поматерившись на нерадивого водителя, а баба Зоя уснуть уже не смогла: "Дурной это был знак, дурной. Я почувствовала, что что-то нехорошее произошло, и чувствовала сердцем, что ко мне сегодня придут за помощью. Вот вы и пришли" — рассказала хозяюшка дома.

— Баба Зой, как Вы думаете, где можно начать поиски моей Дашеньки? Или, может, подскажете, хотя бы, кто бы мог нам подсобить в этом? — спросил я после того, как баба Зоя излила мне душу. Клоп же пошёл к машине, чтобы дать знать остальным, что всё в порядке.

— Милок, — баба Зоя посмотрела на меня настолько сочувствующим и понимающим взглядом, что я понял — она точно поможет, — вам надо в "Перепахово" — сказала она почти шёпотом, несколько наклонившись в мою сторону, чтобы я точно расслышал. — Это деревня такая, километров пятнадцать отсюда… — с ударением на второй слог в слове "километров" продолжала старушка, глаза которой то и дело бегали в глубоких морщинистых глазницах, словно высматривая, не подслушивает ли нас кто-нибудь. Но кроме нас с ней в доме никого не было. Я понял, почему она так волновалась: друг покойного Ивана, — её сына, — фактически опекал её, позволяя спокойно дожить старость в нынешние неспокойные, предапокалиптические времена. Рассказывая нам про своего сына, его преемника и про покровительство со стороны последнего, баба Зоя обмолвилась, что новый главарь очень любит её и уважает, и даже регулярно снабжает её продуктами питания, дровами и одеждой. А теперь, рассказывая мне, как нам можно выйти на преступников, она фактически предавала лучшего друга своего сына и хорошее, можно даже сказать, трепетное отношение к ней влиятельного человека, вдобавок кормящего её Было видно, как тяжело ей было "сдавать" преступника… Кто будет её кормить? Кто обеспечит её безопасность, случись чего с ним? В тот момент я чуть не прослезился, видя как старенькая, беспомощная бабушка, практически обрубает себе последнюю возможность спокойного, сытого и тёплого существования ради справедливости. Но, с другой стороны, баба Зоя была, как можно было убедиться, человеком набожным, добрым и справедливым, и поэтому она не могла нам не помочь в поисках похищенной девушки. А что я мог ей предложить взамен? Что мог пообещать? Безусловно, начнись какая-нибудь заварушка, Клоп прибьёт любого гада, как собаку, и этим гадом может стать и главный среди местных преступников — кормилец бабы Зои… И что тогда? Старушка не протянет долго без опеки. Я вдруг глубоко задумался над тем, как бы помочь бабе Зое, чтобы для неё такого сделать…